Эха – на! - Вадимир Трусов

– Ж – а – анка… Эй, оставишь на пару тяг?

– Да иди ты на кукуй. – раздалось в ответ. – Вон пачка, целую возьми.

– Ну, Жа —а нка -а… Ну, не хочу я целую. Ну чего ты, как муракиска?.

– Да пошла ты в дрофу. – лениво протянула курившая

– Ну, чего ты как муракиска – а – а…

Я притушил окурок о торец бревна, встал, отряхнул брюки и медленно побрел к лодочной стации. Сзади еще довольно долго слышался диалог подружек с рефреном: « Жа – анка, ну, чего ты, как мураки – и – ска?». Девчатам явно было хорошо и комфортно. Отстояли наверное смену стерженщицами на формовке или малярами в окрасочных кабинах или еще кем – то в этом роде и теперь расслабились. Беседу ведут, светскую, неспешную, ни о чем. Лепота.

В день прибытия, не распаковав толком вещи, мы оказали местным дамам первую, и далеко не последнюю, надо сказать, услугу. Дело в том, что нашу веселенькую компанию поселили почему – то в женском, а точнее – девичьем, крыле общежития, где под становище для практикантов было выделено довольно обширное помещение с балконом на седьмом этаже. Бывший красный уголок, решили мы, обнаружив в комнате сваленные в угол атрибуты наглядной агитации и гипсовый бюст вождя мирового пролетариата в канонической кепке, чего нам и не хватало для полного счастья. В комнате стояли родные общажные кровати с панцирной сеткой, по пять в три ряда, и стол неизвестной конструкции, очевидно самодельный. Он напоминал большую коробку сработанную в основном из фанеры – десятки (где изготовитель столько её наковырял, интересно бы знать), имел внутреннюю полость приличной вместимости и столешницу, явно привнесенную извне волей мастера, создавшего сей шедевр. К тому же столешницу густо покрывали письмена, выполненные в основном механическим способом. О содержании нацарапанного и распространяться не стану, все и так понятно. Ну, конечно же комсомольские и партийные лозунги, тезисы и призывы. Матерные? Да что вы? Конечно же матерные! Не апрельские же, прости Господи! Еще неизвестно, что хуже, говорить агитками кэпээсэшными или материться, ставя перед каждым словом артикль «фля».

Прекрасная половина местного человечества ждать себя долго не заставила. На исходе второго часа нашего пребывания в новом жилище раздался негромкий, но весьма уверенный стук в дверь, через мгновение отворившуюся без нашего приглашения войти. На пороге стояла пухленькая блондиночка среднего роста в светло- зеленом легком халатике с гитарой в руке. Была она не старше нас, даже чуть младше, скорее всего. Лицо – широкое как русское поле, глаза серые с зеленцой, то ли наивные, то ли хитроватые, пойди, пойми сходу. Девушка шагнула через порог и неожиданно грудным голосом произнесла не делая пауз:

– Мальчики, привет. Меня зовут Светлана. Вы же из Ленинграда на практику? Давно приехали? Мы с девчатами вас уже заждались, а вот гитара барахлит. Не посмотрите, что с ней можно сотворить? Мальчики нестройно, но охотно и даже заинтересованно поздоровались в ответ, подтвердив свою принадлежность к северной столице. Ну, а гитару мы с Ныряичем забрали себе. Дело, собственно, было пустяковое. Струны поменять, порожки меж ладами наждаком слегка сточить, гриф поднять. И заиграет как миленькая, никуда не денется. О чем мы и сообщили Светлане, раскланявшись и обменявшись официальными представлениями с хозяйкой этой музыки. Узнав, в какой комнате Света обитает, мы договорились, что вечером навестим её с готовым к работе инструментом. – Хорошо, хорошо, мальчики. Тогда давайте в восемь, – Света вновь не делала пауз. – И вообще, все приходите, кто захочет, у нас места хватит. А я девчонок еще позову, и девчонок много будет. Хоть с нормальными людьми пообщаемся наконец – то. А то сидим тут по норам, от местных спасу нет, достали. В общем, жду! Светлана, круто развернулась, вильнув статным бедром точно самбу или даже ламбаду танцевала, и выскочила в коридор.

Вот интересно, сколько по стране мы не мотались, всюду питерцев принимали прилично. А ежели с собой привозишь энное количество пачек «Беломора» табачной фабрики им. Урицкого №1, то цены тебе в провинции нет. Мы так и поступали. В складчину покупали папиросы, набивали рюкзак пачками, упакованными по 20 штук и схваченными бумажной лентой – хомутом, и в путь. Прибыв на место нужно было только дождаться сакраментального вопроса. Мол, вы откуда ребята? И далее: – Ах, из Питера? А «Беломор» у вас есть? Мы щедро раздавали новым знакомым папиросы, не продавали, упаси Боже, а именно дарили, и первичный позитивный контакт нам был обеспечен. И следует учесть, что мы не подлизывались, не стелились угодливо, а лишь поддерживали высокое реноме представителей города на Неве, доброжелательных и правильно воспитанных, если угодно. В ответ на нас щедро обрушивалось местное гостеприимство в виде разнообразных застолий, пикничков, рыбалок и прочих турпоходов, а также жаркой любви местных донн и сеньорит.

Вечер знакомства получился не просто удачным, но триумфальным, ибо совершенно органично перешел в ночь, которая, в свою очередь, вдруг стала утром, когда участниками действа и был взят тайм – аут. Он оказался совсем коротким, наши наяды и нимфы работали посменно, у половины из них была уйма свободного времени, а мы и вовсе не спешили, практика начиналась в понедельник, дожить до коего можно было только одолев наступивший уик – энд. Мы с Виталькой, хоть и пели по очереди, но, один черт, осипли, и на следующий день подверглись атаке заботливых пассий, пытавшихся напичкать нас теплым молоком, медом и отварами – настоями неких целебных местных трав. Вообще, девчонки как с цепи сорвались. То ли это был синдром запоздалой игры в дочки – матери (так и хочется добавить – на деньги… да простят меня наши Дульсинеи), то ли они уже окончательно и бесповоротно созрели для семейной жизни, и выплескивали свою энергию и способности на нас. Если честно, мы почти не сопротивлялись. Кроме всего прочего, это было интересно и даже в новинку. Сидишь себе вечером, режешься с парнями в «Кинга», как вдруг влетает та же Светка и так это обиженно – возмущенно: – Мальчики! Ну, сколько вас еще звать? Ну, рыба же остынет! Пошли ужинать! В ответ кто ни будь из нас традиционно осведомлялся: – И водка степлится? И мы бросали карты. Или, например, сходили мы с парнями с утра на рыбалку, не так, чтобы очень, но натаскали прилично «коней», местной усатой и костистой рыбешки, на уху, и еще так, кое – чего на жарёху, словом обед и ужин обеспечили на приличное количество персон. В общаге рыбу сдаем девчатам, вызвав у них плохо скрываемый восторг, мужики добычу принесли! Смотрим, заалели наши хозяюшки ровно маков цвет, и захлопотали, да так споро, что только диву даешься, сколько в них сил и желания. Вот тебе и жизнь наладилась. Отменный вечерок организовался в итоге. Разве плохо? Хорошо. Воистину дочки – матери. Только все игры хороши, пока играешь в них не совсем всерьез. Это потом начинается… Тогда же все было легко и просто. А как девчонки наши рыдали при прощании! Не в три, в тридцать ручьев, словно на войну провожали.

Стелла и выглядела загадочно и вела себя неординарно, и даже фамилия у нее была наособицу – Карская. То ли от крепости закавказской знаменитой, то ли от моря заполярного, не разберешь.. Я – то, ладно, привычный к самым неожиданным фамилиям – именам. С самого раннего детства, сколь себя помню, отирался в интернациональных компаниях. И во дворе, и в школе, что впрочем почти не различалось, ибо учился я в одном классе с соседями по дому и товарищами по двору. Боже, кого у нас только не было! Армен Хачатрян, Паата Будукури, Вася Вербей, Вова Друй, Света Кефнер, Ира Ганана, Изет Бешманбетов, Ваня Пишкун, Игорь Гоголей… (Во, Заполярье родимое, всех приняло – обогрело, коли в живых оставило.) Поэтому при знакомстве я воспринял величание Стеллы спокойно, если не равнодушно. Сходу было ясно, девчушка с прибабахом, мне такие никогда не нравились. Я сам, что называется, с придурью, у меня этого добра навалом, даже поделиться могу не то, что со стороны занимать. Это вон Музя при виде местной дивы потерял не только дар речи, но и способность двигаться. Стоял с отвалившейся до груди нижней челюстью, пока Виталик его не толкнул меж лопаток

– хорош пялиться, ступай себе с Богом. Да, каре платиновой блондинки в сочетании с мини – юбкой и высоким каблуком, (плюс нога, ребята, доложу я вам, – бедро штатное, даже лучше, высший класс), произвели в сознании бедного Музи необратимые изменения амурного характера. Вдобавок Стелла ловко повела разговор, кое – как завязанный – таки с новоявленным обожателем, и в две фразы перескочила на излюбленную тему эзотерики и прочей мистической лабуды, чем окончательно сразила нашего отставного штангиста. Музя окончательно и бесповоротно уверовал в интеллектуальное превосходство прекрасной дамы и, как это частенько случается в подобных случаях, накрепко сбрендил на почве любовных фантазий. Несколько дней он ходил, точно пыльным мешком из – за угла огретый, почти не разговаривал, на наши вопросы, мол, в чем, собственно, дело, отвечал односложно, либо вообще их игнорировал. Мало того, он начал за Стеллой ухаживать, несколько раз встречал её с работы, она была контролером ОТК на заводе, покупал цветы… Словом – накатило. Мы уже прозвали несчастного сектантом, поскольку он набравшись от пассии неких фантасмагорий, довольно косноязычно пытался излагать их вслух, и к тому же стал таскать с собой повсюду потрепанную брощюрку с избитым названием, что – то вроде «О сущности непознанного». Для Музи подобное поведение было гибельным, не по нему, наивному приверженцу тяжелой атлетики в отставке, такие потрясения, парню что ни будь попроще для начала требовалось, а тут… Следовало придать отношениям влюбленного джигита и предмета его обожания более осязаемый, продуктивный характер. Мы озадачились было всерьез, но думали недолго. Решение лежало на поверхности. Не мудрствуя, но лукаво, втайне от Музи мы встретились со Стеллой.